11 апреля 2017 года

Из записей: «Сегодня слишком хороший и слишком странный день.
А еще сегодня полнолуние, и я не планирую спать, так что хоть запишу, что происходит, дабы не забыть.
Потому что очень много всего. Я фиг знает, как это поместилось в один день».

Пьеса с кольцевой композицией о пяти актах
Действующие лица:
Я, а.к.а. Лекси, полгода назад пережившая лазерную коррекцию, но так и не получившая ответы на вопросы, что мне делать с этой жизнью.
Ррр, а.к.а. Хранитель Башни – молодой человек неполных 19 лет, не скрывающий своей сущности.
Дэм, молодой человек с внешностью Энди Уорхолла, всеобщий друг.
Окса – лучшая подруга Ррр и по совместительству его одногруппница.
Мари а.к.а. Космос – владелица Башни.

Второстепенные персонажи:
Алиса – девушка Оксы
Бизоны – группировка богемных молодых людей под предводительством Алисы
Миша – актер студенческого театра
Безымянные лаборанты и медсестры

Место действия:
Медицинская лаборатория в не самом благополучном районе города
Учебный театр
Стрелка – место слияния Волги и Которосли
Башня

Акт 1
Мое утро началось в 6:30. Почему-то именно в это волшебное время я бодра и весела, не то, что в 9 или в 11. А может, дело было в солнце. Итак, я встала, стремительно собралась, покидала в сумку все, что нашла, и ноутбук, и поехала к Ррр.
Мы договорились встретиться, чтобы я обеспечила ему моральную поддержку на его первом в жизни донорстве. Накануне, естественно, я вспомнила, что у Ррр нет местной регистрации и прописки, и вообще никакой другой клевой бумажки. Когда я была донором, с меня требовали кучу разных бумаженций, в том числе красненькую временную регистрацию, которую я теряла с периодичностью раз в три месяца и находила затем в неожиданных местах.

Эта мысль пришла ко мне накануне в три часа ночи, во время очередной бессонницы, и уже с утречка, выяснив, что регистрации у Ррр действительно нет, я звонила в намеченную лабораторию на Суздалке. Оттуда меня перенаправили в другую, на Загородном. Где мне внезапно сказали, что на регистрацию можно закрыть глаза, если мы обещаем быть хорошими мальчиками и девочками и приехать на повторное обследование по звонку. Ну, я честно пообещала. Мне были выданы координаты врача, который в случае чего разрулит проблему на месте, и меня чутка отпустило.

Ррр я ждала минут пятнадцать, страдая на тему того, что слишком легко оделась. Несмотря на то, что термометр на экране над площадью показывал +7, изо рта у меня то и дело вылетало облачко пара. Весьма странная атмосферная особенность, ну да ладно.
Приехал Ррр – предельно сексуальный даже в столь раннее время суток, в перчатках с обрезанными пальцами, сером пальто и роскошных темных очках. Как выяснилось, он вытащил с нами свою лучшую подругу Оксу, которая тоже мерзла и тусовалась под памятником.

В каждой станции переливания в этом городе есть свое особенное очарование. Возле станции на Тутаевском – повышенный радиационный фон, на Суздалке – ебеня вокруг. Ну а станция на Загородном смотрит окнами аккурат в психушечку.
Но мы начала это не очень просекли, потому что на территории больницы фигова туча корпусов, и ни на одной карте не было указанию на станцию. Путем опроса троих людей выяснилось, что идти нужно в самый конец, найти самое раздолбанное здание с заколоченными окнами и подняться на второй этаж.

Мы так и сделали. На втором этаже, путем повторного опроса, мы уперлись в тупик, за стеклянными дверями которого находилась собственно станция. Массивные двери были закрыты и непрозрачны, возле дверей в очереди сидели человек шесть. Я заранее предостерегла всех об ужасах бюрократии, и в целом особых надежд не питала, но очередь из шести внушала доверие.

Мы с Оксой отошли почитать бумажки на дверях. В одной сообщалось, что донору при себе необходимо иметь флюорографию и результаты общего анализа крови. Что меня безмерно удивило, но, поразмыслив, мы решили, что это были требования к плазмаферезу. Второй бумажкой была памятка о террористической угрозе. Затем висела реклама анализов на вич и всякая милота уже в донорском стиле (сдай кровь – спаси жизнь и все такое).

Больничка была в типичном советском стиле – облупленные стены, когда-то окрашенные голубой краской, дыры и трещины в дверях, потускневшие таблички, вздувшийся линолеум и пыточные стулья. Мы столпились чуть поодаль очереди и принялись болтать об отвлеченном. Естественно, не обошлось без подколов на медицинскую тематику, но поскольку мы и так по жизни ржем, то в этом не было ничего удивительного. Очередь, впрочем, иногда поглядывала на нас неодобрительно. Ррр в своем привычном ключе комментировал каждую входящую мужскую задницу, а Окса, ему в тон, каждую исходящую женскую.

- Когда я нервничаю, меня пробивает на ха-ха, - пожаловался Ррр, - как бы они не приняли меня за пациента соседнего здания.
- А еще ты веган, - мстительно сказала Окса.
- И пидор, - поддержала я, - таких вообще не берут в космонавты.
- Вот спасибо за поддержку, девочки, - ядовито прошипел Ррр.
При всем при этом моя дипломатическая сверхзадача состояла в том, чтобы поддерживать в соратниках боевой дух. И мне думалось, что мне это удалось.

Наконец, станция заработала, и из очереди начали вызывать по одному. Пофамильно. В итоге выяснилось, что очередей две, одна какая-то вип для пофамильных пациентов, а другая общая. Как, зачем – загадко. Вокруг какие-то непонятные мне чудеса, все чертовски изменилось за время моего отсутствия.

Сама я в глубине души была печальновата. Я не была на донорстве четыре года – с тех пор, как узнала, что мое зрение, оказывается, не позволяет играть в эти игры. Ребятки, где вы были, когда я донором стала в лесу? Где вы были, когда я полтора года после этого на станцию переливания ездила? В ебеня с повышенным радиационным фоном и двадцатью пациентами в боксе? Где вы были, когда мне сказали, что у меня отвод, ведь я могу ослепнуть прямо на столе, дратути?! За это время были отчаяние и торги, затем, не дойдя до стадии депрессии, - операция, на которую я пошла в основном из-за надежды вернуться в служение. Между прочим, прижигание сетчатки – это больно, я пошла на это только ради служения!

И у меня не было основания полагать, что сегодня меня возьмут на сдачу. У меня не было регистрации. У меня не было заключения об операции. У меня даже не было свидетельства о смене фамилии.

Так что, когда вызвали следующего, я пропихнула Ррр вперед, и он казался вполне расслабленным. Потом пошла Окса – сонная и оттого флегматичная. Следом, подумав, зашла я.
- Здравствуйте, - лучезарно улыбаясь, начала я, - меня зовут Саша и у меня нет регистрации.
- Это ничего, - сказала медсестра, - заполните анкету.

Ладненько, я заполнила стандартную анкету, а потом еще разок, потому что галочки надо писать прописью как «да» и «нет». Как всегда, я попутала даты и всю свою жизнь, потому что вопрос вроде «перечислите свои зарубежные поездки за последние три года» или «какие ваши родственники внезапно умерли до 50 лет» всегда ставит меня в тупик, и я начинаю размышлять о смысле существования.

- Ой, у вас даты менструации указаны недавние.
Я покаянно кивнула, не распространяясь, что пришлось немного соврать в сторону отдаления, я ведь знаю, что в это время нельзя приходить на донацию, и все знают, но все молчат.
- Можно, мы вам их подделаем? – в лоб спросила медсестра.
- А, да, конечно, - ответила я с лицом «а че, так можно было?»
- Где вы учитесь?
- Работаю, - мягко поправила я и задумалась, какое бы место работы назвать, - Институт Развития образования, дизайнер.
Со стула поднялась какая-то женщина.
- Так, а почему я вас не знаю? Я там в столовой работаю, я всех знаю.
«Как, млин, тесен мир», - подумала я, а вслух сказала.
- Я удаленный работник. На совмещении. Из дома работаю.
-А, вон оно что. Ах, молодежь, молодежь.
Позже мы с ней еще поболтали. Она оказалась вполне милой, а у нее в загашнике оказалось 32 донации. Я немедленно воспылала завистью.

В это время Ррр взяли на осмотр и сдачу крови из пальца – для определения группы крови. Вышел он какой-то бледноватый, так что я оставила анкету с паспортом медсестре и подошла к нему с намерением предложить воды.
- Давай выйдем на минутку, - пробормотал он.
- Извините, - выкрутив пару киловатт обаяния в сторону медсестры, потупилась я, - мы прямо-таки на минутку.
Сразу же в коридоре Ррр схватил меня и поволок куда-то вдаль, в сторону лестницы.
- Э-эй, тормознись, куда ты надеешься уйти?
Он привалился к стене, тяжело осел на пол и принял монохромный вид: на фоне серой стены выделялись его черно-белые шмотки, белые губы, сливающиеся по цвету с лицом, и зрачки во всю радужку.
- Мне кажется, у меня паническая атака, - прошептал он.
- М-м-м, - сказала я.
- Пожалуйста, давай уйдем, я не смогу, черт, мне так стыдно, Лекси, пожалуйста, я понял, что я не могу. Давай уйдем, ладно? Забери мой паспорт!
- Я заберу твой паспорт, - мягко сказала я, - и вернусь за тобой. И мы уйдем. Не теряй сознание здесь, ладно?
- Хорошо, - прошептал он.

Врубив три тонны обаяния, я вернулась в лабораторию.
- А что с мальчиком? – сочувственно, но с долей сарказма спросила медсестра.
- Первый раз, - улыбнулась я, вворачивая обаяльник на максимум, - вы же понимаете, как это бывает у мальчишек…
- Сексизм, - тихо фыркнула Окса.
- А, так приведите его сюда, мы ему нашатыря дадим.
- Мда, это звучит логично, - сказала я.
Я снова вышла в коридор – с непробиваемым лицом «все идет по плану», отыскала Ррр в районе лестничной клетки и аккуратно запинала обратно.

А дальше я не успела увидеть развитие событий, потому что мою анкету одобрили, и послали сдать анализы.
За четыре года инструментарий кардинально изменился – вместо лезвий теперь используют скарификаторы, зато дезинфицируют все по восемь раз.
- У вас отличные показатели, - улыбнулась мне сестра, вручая бумажку с параметрами, - хороший гемоглобин.
- Серьезно? – офигела я.
Просто обычно мне говорят что-то вроде «э, а вы живы что ли еще? С такими показателями вы должны лежать и не шевелиться до старости».

Еще больше меня удивил терапевт.
- Отличное давление. Прекрасные показатели веса. Хороший тонус, мышечная масса меня радует. Когда, говорите, у вас была операция?..
- Полгода назад, - опять вранье. 5 месяцев и 14 дней назад.
- Вы в прекрасной форме, поздравляю. Жаль, что у вас нет справки от окулиста, но это в целом неважно. Идите, пейте чай и проходите на донацию.
У меня, видно, было лицо «сириусли?», потому что Окса в коридоре удивленно взглянула на меня.
- А где?.. – спохватилась я, не обнаружив рядом нашего бледного друга.
- Дак забрали, - флегматично пожала плечами Окс, - он вроде отошел, на вопросы отвечал, ну и вот.
Она кивнула на дверь.
- А, - сказала я, - О.
Это вот таланты медсестер, да. Не перестану удивляться, наверное, никогда.

В общем, мы с ним разминулись, а когда в кабинет позвали меня, я увидела роскошь невиданную.
Отдельный бокс, чтобы оставить обувь и провести санацию. В основном зале – три кресла, разделенных перегородками. Три, Карла!
Меня аж зависть слегка взяла. Мой первый раз был в лесу, а все последующие – в боксе на двадцать человек, с нележачими креслами. А Роме так вот сразу повезло, небось вообще один был, и все вокруг него порхали.
Ну да пофиг, все порхали и вокруг меня тоже.
Прелестная рыжая сестричка в голубом халате обработала мне сгиб локтя и ввела иглу. Рука у нее была легкая, прошлые разы запомнились мне куда более болезненными. Все это время она не переставала болтать со мной: «а чего такая доза маленькая? Ах, операция. Моя дочка тоже мечтает сделать. Сколько, говоришь стоит? М-м, а в следующий раз придешь?»
- Тут до меня был парень, такой красивый бледный…
- Ага, - засмеялась медсестра, - твой, значит, друг. Не волнуйся, держался молодцом. Спасибо, что привела новых людей.
- Да я радуюсь хотя бы, что сама себя привела, - пробормотала я.
Я все еще не могла осознать, что у меня получилось. Я не чувствовала ни боли, ни головокружения, полулежачее кресло было офигительно удобным, в окне за спиной наверняка открывался прелестный вид на психушечку. Пели птицы. Я блаженно прикрыла глаза, и в этот момент иглу вытащили у меня из вены.
- И все, что ли? – осведомилась я, открывая один глаз.
А где все эти ужимки и прыжки с бесконечными пробирками и всем прочим?
- Все-все, проваливай, - улыбнулась сестричка, - жду через два месяца, и друзей своих приводи.
Не, ну офигеть теперь. Сколько вокруг добра.

- А кто-о вернулся в служение? – наверное, чересчур громко заорала я, сообразив пару танцевальных па на выходе. Очередь недоуменно воззрилась на меня, Ррр с Оксой вежливо прикрыли лица фейспалмами, остальные закашлялись.
- Лекс, что такое веселое тебе вкололи? – поинтересовался Ррр. К нему вновь вернулся здоровый цвет лица.
- А, скоро и тебя накроет, - пообещала я.
- Меня одну что ли ничего не берет? – возмутилась Окс, - я, видимо, вообще еще не проснулась. Слушай, а че ты не сказала, что за это денег дают?
- Ой, забыла как-то, - смущенно потупилась я.
- Это ржач был. Ко мне сестра подходит и говорит такая: «пройдите за деньгами». А я: «за какими деньгами?» А она: «а, тебе не надо? Ну так я себе оставлю». А Ррр, как услышал про деньги, тут же перестал умирать и такой: «а че, когда в следующий раз можно прийти?»

Мне тоже выдали шуршащих бумажек, бесполезную отныне розовую карточку на отгулы и уруру книжку донора. Почему-то на этой станции первым донорам не дают никаких ништяков – мне в свое время перепали и бандана, и значок, и чего-то еще.
- Как самочувствие, молодые люди? – спросила медсестра на выходе.
- Великолепно, - сказала я.
- Щаумру, - сказал Ррр.
- Ммм, - сказала Окса.

Ррр накрыло на выходе.
- Ребят, - пробормотал он, занюхивая выданную нашатырную салфетку, - а почему все вокруг такое прикольное?
- Что конкретно? – давясь от смеха, спросила я.
- Ну вот… - он покрутил нашатырной салфеткой, - зацени, какой запах прикольный.
Я аккуратно принюхалась.
- Нашатырь как нашатырь.
То же сказала и Окса.
- Ничего вы не понимаете, - надулся Ррр, - запах прикольный.
Минуту мы шли в молчании.
- Блин, а небо-то какое прикольное! А ветер прикольный ваще! Ребя-ят, у меня как будто вместо головы – облако. Но не вместо всей, а только в задней части черепа.
- Все, понесло на сложные ассоциации, - отметила я.
- Блин, почему меня не вставляет, - разочарованно повторила Окса.
Я не знала, что ответить. Эйфория донора – прикольная штука, но накрывает людей рандомно.

У Ррр оказалась вторая положительная, как и у меня. Мы торжественно поклялись одолжить друг другу, если вдруг что. У Окс была первая положительная, и она слегка на нас дулась, потому что мы-то с ней не будем делиться, если вдруг что.
- Пойдемте жрать, однако, - сказала она, - мы все равно пары прогуливаем.
- Я должен приехать на семинар по пра-аву, - тут же заныл Ррр.
- Нет у тебя никаких прав в этой стране, - осадила его Окса, - зато есть официальное освобождение от занятий.
Она покрутила розовой бумажкой.
- Я все равно поеду, - упрямо повторил Ррр.
- Ну ладно, сейчас я буду тебя уговаривать не ехать, - сказала Окс.
- А я тогда буду светлой стороной и буду убеждать, как важна учеба, - включилась я.

Следующие десять минут мы играли в ангела и демона, сидящих на плечах Ррр.
Ррр в итоге сказал, что выбирает ничего, и давайте уже дальше пойдем, потому что он тоже голодный. Пара минут прошли в молчании.
- Ребят, вам не кажется, что асфальт дико прикольный? – с надеждой начал Ррр.
- Завали уже… - вздохнула Окс.

Акт2
- А мы идем в «Ауру», - идиотически улыбаясь, сказал Ррр, - будем там смотреть на симпатичных мальчиков.
- И девочек, - добавила Окса.
Не знаю, я шла посмотреть на завтрак.

Есть совершенно не хотелось, но надо было, вероятно, как-то унять головокружение. А то у меня тоже было вместо головы облако. И вместо мозгов, наверное, сироп. Ррр смело заказал себе две чашки капучино. Видимо, его не уносит с кофе, а я б так не рисковала. Мы сделали пафосную фоточку с бинтами, и следующие полтора часа пытались впихнуть в себя еду, сонные и ленивые.

В «Базаре» играл Людовико Энауди, с которого мы все тащились, и это было богемно и прекрасно.
- А у меня сегодня свида-а-ание, - растягивая счастливую улыбку, сказала Окса.
- С кем? - поинтересовалась я, дожевывая тост.
- С Али-исой.
- О! - сказала я, - готовься воспринимать информацию со скоростью семь тысяч слов в минуту, по-другому она не умеет.
- Да ла-адно, - счастливо отмахнулась Окса.
- Увидишь еще, - пообещала я, внутренне умиляясь. Так вот зачем Алиса спрашивала, у кого есть ключи от какой-нибудь крыши. Какая милота.
Наконец, пошатавшись еще немного по торговому центру, мы решили выбираться на улицу, благо погода была офигенной.
- Блин, как болит лицо, - с мукой сказал Ррр, - не могу больше улыбаться.
- Так прекращай, - предложила я.
- Лыба обратно не сворачивается, - страдальчески поделился он.
- Это от нервов, - понимающе сказала я.
- Так и буду улыбаться, пока не помру, - решил Ррр.
- А пойдемте на индийскую ярмарку, - предложила я.
- А пойдемте! – согласились все.
И мы пошли.

-Вот вы не думаете, что к нашей жизни нужен саундтрек? – спросил Ррр, - все идут такие красивые, и играет громкая музыка, которая показывает, какие мы крутые.
В этот момент на светофоре остановилась машина. Из приоткрытого окна громко играла «Back in Black». Ничего не могло быть лучше. Мы орали, подпевали и танцевали на тротуаре. Из-за небольшой пробки и хороших колонок мы смогли дойти под музыку до конца улицы. Водитель любезно опустил стекло еще ниже, чтобы поток мощных аккордов устремлялся к нам.
- Вот. Это. Я. Называю. Офигенно, - восторгался Ррр.
- А я думала, ты это называешь «прикольно», - отозвалась Окса.

На индийской ярмарке было пусто. Что, в общем, логично для десяти утра буднего дня. Русские продавщицы скучали вперемешку с индийскими организаторами. Играли мантры. Услышав голос справа от себя, я вдруг поняла, что Ррр им подпевает – и знает при этом все слова.
- А как?.. – офигела я.
- Учил в свое время, - скромно улыбнулся Ррр.
Мы чуть не купили статуэтку Шивы и напробовались чипсонов. Искали среди подвесок с позами из камасутры позы для двух мужиков. Уговаривали Ррр померять сари. Но вообще делать на ярмарке было решительно нечего.

Еще по пути к ярмарке я сняла свою повязку, с неудовольствием обнаружив на сгибе локтя синяк. Окса от своей избавилась тоже, а вот Ррр пытался сделать вид, что ничего такого не существует.
- Руку дай сюда, - строго сказала я на крыльце выставочного зала.
- Не надо, - тут же отдернулся он.
- Передержишь – рука начнет неметь, - припугнула я, - давай помогу.
- Это точно не больно? – не унимался он.
- Обещаю, - ухмыльнулась я и начала распутывать завязки на бинте.
- Вот Есенины – они всегда такие, - под ойканье Ррр констатировала Окса, - им лишь бы пострадать да повыпендриваться.
Я считаю соционику прошлым веком, но это все равно мило.
- Ррр, значит, Есь? – уточнила я, - волшебно. Ну а я…
- Гексли, - одновременно сказали мы с Оксой.
- Стопроц, - добавила она, - вообще без вариантов.
Сняв подвязку, я удивленно воззрилась на абсолютно гладкую кожу.
- Да как! – солидарно возмутилась Окса, потирая свою синячину, - как на этой скотине все заживает! Зависть, блин!

Я грустно молчала. Если моя мама или мой врач заметят след от иглы – мне пропишут мощнейших звездюлей. Ты можешь бесконечно разглагольствовать о личных свободах и праве выбора, но когда лежишь на операционном столе, и над твоим правым глазом зависает скальпель, свобода выбора уходит куда-то погулять.

Затем мы пошли на Стрелку, по пути яростно споря, было ли имя у капитолийской волчицы, и если да, то какое. На Стрелке было чудесно и тепло, светило солнце, светился в эйфории Ррр. Мы постелили куртки на склоне и легли на прошлогоднюю траву. Фотографировались, подставляли волосы ветру, пели Мельницу.

- Мне надо забрать ребенка из сада, - твердила Окса, имея в виду младшую сестру, но звучало это все равно двусмысленно.
На пары уже никто не попадал. Мы просто лежали и наслаждались.
А потом встали и пошли провожать Оксу на транспорт.

Акт 3
Далее в планах была покупка бутылки ледяной воды и поход до учебного театра, куда нас пригласил Миша – на детский спектакль по Чуковскому.

Большую часть зала занимала организованная группа детей, на двух задних рядах разместились фанатки Миши и мы с Ррр.
Начиналось действо, кажется, с «Путаницы», и актеры повалили в зрительный зал. Миша – в фиолетовых шортах, зеленой футболке и с красным клоунским носом – подбежал к нам, мельком улыбнулся мне, наклонился к Ррр, сорвал с него очки и убежал в проход между рядами.
- Я поражен и ослеп! – возопил Ррр, млея от восторга.
Очки Миша все же потом вернул.

На сцене развертывалось невероятно интересное действо, и все это напоминало смесь Бродвея с кришнаитскими песнопениями. В общем, было очень весело.

После спектакля вспомнила, что мне надо поработать, и мы отправились в «Серф». Там мы взяли на двоих ДримЛэнд и выбухали его. Ррр традиционно («нетрадиционно!») называл всех барменов «милыми щеночками» и пялился по все глаза.
Пока я работала, он стал фоткать меня, будто я бизнес-леди. Удобно, когда у кого-то из твоих друзей есть Инстаграм, можно всегда его открыть и вспомнить, что было вчера.
Закончив с фотосессией, он достал из своей сумки «Моби Дика» с металлической закладкой и начал читать, с ужасом пересказывая мне куски сюжета. Я в это время слепила пару постов для «Свободы», нашла инфу для рефератов, проверила почту и сделала всякие другие рабочие дела.

Акт 4
Допив кофе, мы решили ехать к Ррр. Он ждал в башню настройщика интернета, а также Мари и Дэма, чтобы посвятить вечер богемным развлечениям.
У Ррр была новая страсть – изучение польского. По дороге в Башню мы учили польские подкаты: «ко мне или к тебе», «хорошенькая задница», «красивый мальчик», «ты здесь один?»
Взяли в магазине греческий салат, спагетти и грейпфруты. Ррр пытался соблазнить меня вином. Меня. Вином. Ну что за добрэ хлопак.

В Башне традиционно распределили обязанности. Ррр готовил пасту, я разобралась с грязной посудой. Пришла Космос, притащила леопардовые наручники, которые кочуют по разным домам и неизменно всплывают раз в полгода.
Мы приняли цивильный вид, красиво накрыли на стол и сели есть. Ррр жутко расстраивался, потому что томатная паста кислила, а мы его уверяли, что все равно вкусно. Ррр сидел во главе стола, со стаканом вина, и периодически предлагал нас причастить.
Я собиралась ехать на медитацию к семи, куда должен был приехать и Дэм. Медитация в честь полнолуния – это важно, я редко их пропускаю (яростно филоня все остальные). Но тут я почувствовала, что подустала играть в героя и вообще, надо бы мне прилечь.
Я легла и стала смотреть на ребят – они включили колонки и Космос стала учить Ррр танцевать танго.

Я, видимо, задремала, потому что Ррр в моем сознании начал стремительно множиться.
Мы уже смеялись на днях, разбирая его личности. У Ррр всегда в глазах блики, независимо от освещения и времени суток. Можно смотреть и наслаждаться этим живым чудом. У Ренаты плавный медленный голос, но она жуткая гомофобка. ЛжеКсавье безуспешно пытается казаться серьезным, любит арт-хаус. Дива предельно богемна.
Теперь, в полусне, все эти личности смешивались перед моими глазами, и вбирали новые. Увлеченно втолковывая Космосу о матери монстров, Ррр становился похожим на Арчи, милого моего Арчи. А когда заговорили о портрете Коко Шанель на стене надо мной, он сделался похожим на Катриш.
«Мне больше не больно, - подумала я, - он появился и заменил ее».

Я с ужасом ожидала появления кого-то похожего на Волка – и дождалась, но уже вечером, когда Ррр в шутку дернул меня за руку и позвал искаженным голосом Монамурра: «Эй, пошли, долго тебя еще ждать?» Я отшатнулась в смятении, потому что это был Волк, это были его интонации, его грубость, его резкие движения, его оскал и его полыхающая нежность. Ррр тут же переключился и обнял меня, снова становясь собой, но этот эпизод все еще в моей памяти.

Инициативой Ррр стал договор об аренде Башни, который он предложил оформить со всей возможной официальностью. Космос посмеялась и согласилась. Они споро освободили стол и переставили на него лампу. Я проснулась и села рядом, чтобы корректировать формулировки.

Космос выступала как владелица, Ррр – как Хранитель. Они долго спорили о содержании, духе и букве, но в итоге договор все равно вышел противоречивым, пестрящим взаимоисключающими пунктами вроде «оберегать Башню от разрушений» и «оргии устраивать только с уведомлением владелицы».
В общем, это была странная инициатива. Оба дико ржали, пока подписывали ее. Мари – в качестве Космоса, Ррр – в качестве ЛжеКсавье.

Акт 5
Написал Дэм и стал извиняться, что не успевает на медитацию.
- Приезжай тогда в Башню, - дружно заорали мы.
Вечер продолжал быть томным. К его приезду мы уже танцевали под Леди Гагу, освободив максимум свободного места в центре комнаты.

Дэм, с места в карьер вовлеченный в поток, был, наверное, несколько обескуражен.
Потом мы принялись разучивать вальсы. В тесном пространстве двумя парам было трудновато разминуться, так что в итоге мы с Мари сели на край кровати и с тихим восторгом наблюдали, как медленно двигаются в танце парни – с предельно серьезными лицами.

Потом мы решили поставить музычку повеселей, и в качестве эксперимента сковали меня и Ррр наручниками – проверить, сможем ли мы танцевать синхронно. Мы вполне смогли. Тогда Космос хмыкнула и перецепила наручники на Дэма и Ррр. Они едва начали танцевать, как воистину прекрасный момент был прерван звонком в дверь. Пришли интернетчики. О которых мы вполне успели забыть.
Подгоняемые нашим диким смехом, скованные одной цепью скрылись на балконе и, по всей видимости, разорвали наручники зубами.

Следующие пятнадцать минут все непринужденно перемигивались с интернетчиками и выходили на балкон подышать. Ррр шипел, кипел и демонстративно ненавидел нас.

В общем столпотворении Дэм подошел ко мне.
- Пользуясь случаем, хотел спросить – ты та самая Лекси?
- В каком смысле, блин, та самая?! – сказала я, наверное, чересчур громко.
- Ну, про которую говорят… - смутился он.
- И ЧТО ЖЕ ПРО МЕНЯ ГОВОРЯТ. А, не продолжай. Я знаю как минимум о двух концепциях. По одной – я благодетельница и золотце, по другой – злобная беспринципная сволочь.
- Я расстроил тебя? Прости, - покаянно пробормотал он.
- Ты чего, да нет, конечно, - я с готовностью обняла его, отцепляя от запястья огрызок наручников.

Когда интернетчики ушли, хмыкая и перешептываясь, мы в изнеможении упали на кровать. Дэм поставил со своего телефона Людовико Энауди, и кольцевая композиция сегодняшнего дня замкнулась по параметру звука. Мы лежали, смотрели на огоньки гирлянд, болтали и строили планы.
- Жа-арко, - пробормотал Дэм.
- Давайте пойдем за мороженым, - лениво предложила я.
- Давайте, давайте, - немедленно всполошились все, - мороженое, ура!
И мы пошли за мороженым, обнявшись и болтая. А потом на площадь, чтобы ехать по домам. По пути пугали гопников, передавали по кругу коробку сока, танцевали, пели Цоя, попали под дождь.
Через два километра, у памятника, где стояли утром, мы завершили кольцевую композицию по параметру пространства. Я поехала в Хламовник, Дэм – в общагу, а Ррр с Космосом отправились в обратный путь – под усиливающимся дождем.
В автобусе я решила проверить сообщения.
И там было письмо от Кати: «Я пойму, если ты не захочешь видеть меня. Но я бы хотела встретиться и извиниться. Если ты способна меня простить».
Кольцевая композиция по параметру ощущений завершилась.