Двумя днями раньше я нудно ныла о том, что существующий договор с "Альянсом" наверняка загонит меня в черное жерло кредита. До второго взноса на строительство Гнезда не хватало чертовых двести тысяч. Я абстрактно пожаловалась Ксавье и Умеру, меня одарили сочувствием.
Затем мы вновь встретились в Башне.
- Лекс, тебе деньги еще нужны? - нарочито равнодушно бросил Ксавье.
- Не, я благополучно все разрулила, нам оформят рассрочку, - отозвалась я, страшно гордая собой.
Ксавье с Умером переглянулись, Умер охотно подыграл:
- Черт, и куда теперь прятать труп?! - Хором завопили они.

Про друзей, навыки вожака, людей с картинки, интуицию и натертую ногу
Через пару часов, улучив момент, Умер подсел ко мне, обнял, а затем отстранился и серьезно произнес:
- Ты мой друг. Я просто хочу сказать, если тебе будет нужна какая-то помощь - в том числе финансовая - ты можешь сказать мне. Я помогу всем, чем смогу.
- Спасибо. Это правда очень ценно. Спасибо тебе.

Иногда он вновь становится вожаком - вспоминает свои орловские навыки. В такие моменты его слушается даже Ксавье - смиреет и слушает с покорностью. За это я готова его боготворить и воздвигнуть прижизненный памятник. Порой я слишком ласкова с мальчишками, а им нужна твердая рука. А часто мне самой нужна поддержка - среди моей Стаи, не только моей семьи. Хорошо, что ты вернулся в город, мой друг.

Сегодня суматошный день, заставляющий меня живо вспоминать бурное журналистское прошлое. Интервью утром, окно на два часа, съемки в обед и снова окно. Мари предлагает встретиться, Ольга соглашается, Дым должен закончить в универе в два, так что мы встречаемся и идем к нему. По дороге Ольга рассказывает о своей практике - она теперь трудится переводчицей на химическом заводе.
- Нам выдали огромный такой талмуд по технике безопасности - вот только уже за дверями здания, во время экскурсии. И там, в числе прочего, защитные средства - каска, сапоги на толстой подошве. Каски-то нам выдали, а на остальное как-то подзабили, и я шла в своих кедах по этому хлипкому металлическому мостику над чанами с химической хренью - черт, чуть не умерла от ужаса.

У Ольги дикий триггер на едкие вещества, так что я вообще поражена, как она заставила себя пойти на это.
- Зато они в восторге, что я знаю немецкий, у них нет немецкой переводчицы, представляете? Может, меня возьмут туда работать?..

Подходим к универу, мы с Мари - яростно ностальгируя, Ольга - изображая вселенское терпение. Мимо нас проносятся стайки крайне красивых студентов, воплощенная массовка американских сериалов о подростковой жизе.
- Ну вот где-е, - ноет Мари, - вот где все эти люди были, когда мы с тобой тут учились.
- Да ладно, у нас были свои герои. Шер, Саша-с-теологии, и еще этот, как его... ну, журналист...
- Вот и я о том, - мрачно говорит Мари.

Дым движется навстречу нам в плотном потоке одногруппников, прекрасный, как алмаз в куче гравия. Одет он слишком легко - в джинсы и черную водолазку.
- Ты, - говорю я, обнимая его, - замерзнешь нафиг в таком виде. Когда ты привезешь из дома теплые вещи?
- Ну, может, на той неделе... - отвечает он, заметно дрожа на ветру, - я просто не имею желания туда приезжать.
- Тогда хрен ли ты не позволил мне купить тебе пальто?! Так, сегодня же идем по магазинам.
- Точняк, - соглашаются девушки. Мари нацелилась на серебряную куртку на скидках, Ольга все еще в поиске ядовито-зеленых шмоток.
- Только давайте поедим сначала, - жалобно стонет Дым, - и зайдем в общажку, я чего-нибудь еще надену.

Чего-нибудь еще - это джинсовка. Офигеть какая теплая вещь. В его новой комнате такие же обои, как в гостиной Хламовника, но в оранжево-бежевых тонах. А так в общажке царит привычный хаос. На стене четвертого этажа объявление: "Холодильниками не кидаться, неисправные холодильники в коридоре не бросать".

Я тороплю всех скорее идти в студенческое кафе - мой перерыв подходит к концу, мне надо вернуться в центр на съемки. Но мы только по лестнице спускаемся минут десять, потому что:
- Ды-ы-ым! Приве-е-ет! - воркует каждая девушка, идущая ему навстречу. Его обнимают, запускают пальцы в волосы, целуют в шею (выше - не дотягиваются), встают на носочки и теснятся на лестничных клетках.
Мы с девочками, хмыкая, наблюдаем эти сцены, устроившись на подоконнике пролетом ниже. Из всех вьющихся вокруг девушек я узнаю только его лучшую подругу Ксю.
- А, вот и он, - говорит Мари, когда он все же пробивается к нам, - мальчик, который считает себя непопулярным и вообще ну таким.

Мы идем в студенческую кафеху, берем гору студенческой еды и занимаем лучший диванчик. Я тороплюсь проглотить свою порцию и ускакать на съемки, обещая, что присоединюсь к ребятам снова через час. Дым внезапно обнимает меня.
- Ну, это типа промежуточное прощание, - оправдывается он, - никогда не знаешь, когда тебя собьет машина.
- Эмм, что ты сейчас сказал? - цепенею я.
- Оу, - до него доходит, - Лекси, извини, это просто расхожее выражение! Эй, я реально ничего такого не имел в виду! Лекси!
- Ага, я поняла, - машинально говорю я, - для человека с такой интуицией ты должен быть крайне внимателен к словам, солнышко.
Весь следующий час я внимательно слежу за машинами по сторонам от меня. Потом понемногу отпускает.

После съемок ловлю ребят в сэконде - они уже цапнули Дыму клевый теплый свитер и теперь распределяются, кто когда его будет по очереди носить. Встаю в очередь - свитер реально клевый.
Неспешно ползем в "Ауру" - я стерла себе ноги примерно по колено, и все дружно мне сочувствуют. По дороге забредаем в театр и выкупаем шестиместную ложу на "Ромео и Джульетту" - наконец-то покажем мальчишкам.
В "Ауре" у меня начинает звонить телефон: мама написала своей юристке, они обсудили мой договор с "Альянсом", и он им не зашел. Долго и трудно обсуждаем несколько особо спорных пунктов. Юридические вопросы всегда приводят меня в состояние беспомощной ярости, так что через пять минут разговора я буквально пылаю. Положив, наконец, трубку, я поднимаю голову и вижу
взволнованный взгляд Дыма.
- Просто иди сюда, - он прижимает меня к себе, - Ш-ш-ш.
- Спасибо, - шепчу я.

На фудкорте продают мороженое с вином. Мари и Ольга берут себе и угощают нас. Садимся болтать за крутой столик возле панорамного окна. И тут Дыма начинают терроризировать сообщениями.
- Это чуваки, с которыми я познакомился в баре позавчера, - объясняет он, - зовут меня гулять.
- Круто, - говорю я, - пойдешь?
- Не знаю. Они слишком крутые. Все такие богачи.
- У-у, друг мой, ты, видимо, еще не просек фишки обладания богатыми друзьями, когда ты нищий второкурсник, живущий на триста рублей в неделю.
- Вот именно. Они слишком круты для меня.
- Ну и оставайся с нами, нищебродами, - хмыкает Мари.
- Думаю, все же схожу, - решается Дым, - кажется, я им понравился.
- Ты всем нравишься, - безапелляционно отвечает Мари.
- Ох-хо, - вздыхает Дым.

Мы медленно собираемся расходиться - новые знакомые Дыма ждут его на первом этаже, Мари надо ко врачу, а Ольге - домой. Мне надо в штаб, сегодня там рассказывают о том, как быть наблюдателями на выборах. Ксавье зовет меня в свой университет, где за наблюдательство платят деньги, но я все же иду в штаб Навального, ибо там уже ждет муж. Но придя, я обламываюсь, потому что у меня нет паспорта для верификации. Ну ладно, все равно у меня гора работы на вечер. Злясь на все вокруг, в особенности на неудачу с договором, еду домой.

"Лекс, что случилось?" - ага, это Ксавье.
"Все вокруг козлы", - отклацываю я, - "и ногу натерла".
Ксавье: "Кошмар. Чем я могу помочь?"
Я: "Давай я буду ныть, что все вокруг уроды, а ты начни мне затирать про мировую гармонию"
Ксавье: "Понеслась"
Я: "Все вокруг уро-оды-ы!"
Ксавье: "Ты не права, Лекси, мир стремится к гармонии"
Я: "Ты так думаешь?"
Ксавье: "Угу, вот я сейчас стою на остановке, дождь хлещет, и я прямо чувствую, как гармония затекает мне за шиворот"
Я: "Кто бы мне еще туфли разносил. Слышала я от Ольги, что ей тут кое-кто классно разносил туфли, и теперь ремешок не жмет"
Ксавье: "М-м, и кто же эта тёла?"
Я: "Ты".