О старых друзьях, старых обидах и странностях примирений
Это был очень бурный день.
Он начался в восемь утра.
- Лекс, ты не спишь? Я сделал кое-что ужасное.
- Щас приеду, - сонно сказала я, выбрасывая себя из кровати. Мобильник полетел на подушку, я в случайном порядке натянула джинсы, футболку и толстовку, защелкнула цепочку медальона, бросила в сумку зонт, вафли и наушники, и выскочила из дома.
Дым встретил меня в моей любимой мягкой серой рубашке с вышивкой, в которой он трепетный принц лесов. Вид у него был крайне подавленный.
Мы приземлились на кровать и долго сидели, прижавшись лбами друг к другу. Селин Дион из плеера тихонько уверяла, что взросление - это ошибка.
- Не волнуйся так, любовь, еще никто из Хранителей не прошел этого испытания.
- То, что я совершил - это предательство! Я не должен был...
- Ш-ш-ш. Не должен был. Теперь ты сделаешь выводы. И чаю, да?
Дым кивнул и, передвигаясь совершенно механически, побрел на кухню.
Вскоре он вернулся с чашками и выставил на стол гору ништяков. Ну вот, хоть какая-то польза от предательств - куча вкусной еды, которую можно сожрать без зазрения совести.
Дым сел напротив меня и уставился в пространство, обнимая ладонями кружку.
Я коснулась подола его рубашки.
- Пуговица оторвалась, - отметил Дым, - а в Башне нет ни одной иголки.
Я потянулась проверить потайной ящик в комоде.
- Там тоже нет, - опередил меня Дым.
Ну да, он же Хранитель, он теперь в курсе, где тут что.
- Точно, - хмыкнула я, - ни лезвий, ни игл. Из всего металлического - кованая роза и клёпки на ошейнике.
- Вот зачем ты так, - укоризненно сказал Дым, - ешь сыр, я такой не люблю.
- Отличный предлог, чтобы заткнуть меня. - Кивнула я.
Утешать Сердечко, когда он накосячит - мое все.
К двенадцати мы разъехались по своим делам.
И еще приехала Ро, а Ро - это праздник, который всегда с тобой. Ро привезла с юга орехов, которые сама нарвала, истории, в которые сама вляпалась, лаванду, загар, громадье планов, но главное - себя.
Мы сидели в комнатке Крис, ели адыгейский сыр и нюхали лаванду.
- Я хочу в Питер, - сказала я.
- Поехали, - сказала Крис.
- Угу, в ноябре. Вы извращенки, - протянула Ро, - я хочу к морю.
- Ты только что с моря, - возразила я.
- Там было холодно! Я хочу к теплому морю!
- А я хочу в дождь и в ветер. По крышам гулять.
- Ладно вам, давайте и туда, и туда, - миролюбиво предложила Крис.
На том и порешили.
Девочки собирались присоединиться ко мне в киноклубе, но в итоге заленились и не пошли. Честно говоря, мне это было только на руку - мне хотелось побродить одной и покричать под плеер, пока я добираюсь до библиотеки.
Я все еще страдала из-за Ксавье, и вообще из-за всего.
Перед входом в библиотеку стояли Кори и Роуг - прижавшись тесно-тесно, смешавшись прядями волос. То ли целовались, то ли шептались, то ли курили одну сигарету на двоих, защищая ее от ветра - так и не разобрать. Их комичная разница в росте все еще привлекала мое внимание. И болезненно напоминала о другой такой же паре, о ночи 22 апреля, о Дыме и Ксавье, вжавшихся друг в друга...
- Эй, а поцеловать? - Кори легко поднырнул под рукой Роуг и подбежал ко мне, - ты чего крадешься?
- Привет, - я раскрыла объятья, и Кори прижался ко мне.
Потом я обняла Роуг, и далее - через вереницу рук других - просочилась в зал.
Мари показывала "Наполу". В оригинале. Кори утверждает, что когда он вышел покурить, у входа ошивались два мента и с подозрением заглядывали в окна.
После фильма Ольга, рыдая, завернулась в толстовку с капюшоном, и все носили ей чай. Среди всей круговерти я вдруг услышала знакомый голос - и тоже с утешающими интонациями.
С удивлением я разглядывала незнакомого парня, стоящего напротив меня. У него был голос Ксавье, запах Ксавье и жесты Ксавье. На этом сходство заканчивалось.
- Ты долго будешь на меня пялиться? - Спросило существо.
Я глубоко задумалась над эффектным жестом, но не придумала ничего умнее, кроме как распахнуть объятья.
- И я по тебе, - прошептал Ксавье, крепко обнимая меня, - очень сильно.
Короткий ежик его волос потерся о мой подбородок. Ксавье отстранился и внимательно посмотрел на меня.
Спустя пару минут мы уже оживленно болтали - но, честно говоря, только для внешних образов. Оба понимали, что нужно оказаться вдали от людей и дать волю настоящим эмоциям.
- Поговори с ним. По-настоящему. - Шепнул мне Дым, проходя мимо.
Через пять минут я застала его курящим на крыльце.
- Кто дал человеку сигарету?! - Заорала я, - Кори!
- Эй, эй, полегче, он сам попросил. И это я, - из темноты донесся голос Старка.
- Как всегда все наезжают на беднягу Кори, а Кори невинен, невинен и чист, - заверещал Кори, - как не стыдно!
Под шумок Дым съебнул за угол вместе с сигаретой, но мне было уже лень ругаться.
А потом из дверей вышли Ксавье, и Оля, и Мари, и мы быстро-быстро, пока нас не нашли и не захватили остальные, рванули прочь, чтобы насладиться друг другом.
На перекрестке мы медленно и неохотно расходились. Ксавье пристально взглянул на меня. Я кивнула.
- Мы пойдем в ту сторону, - указала я, - автобусы еще ходят.
Все понимающе закивали и обняли нас на прощанье.
Мы медленно пошли по улице, и у самого центра свернули в китайский ресторанчик. Сделали заказ и сели за столик у панорамного окна.
- Я, - сказал он.
- По тебе, - сказала я.
- Скучаю.
На моей толстовке был его радужный значок, на его запястье - фенечка с моря, с металлической пряжкой-деревом.
И мы стали говорить. Мы говорили, говорили, смеялись, смотрели в пол, спорили и доказывали.
На моем мобильном было шесть пропущенных, и его автобусы уже скоро переставали ходить, а мы все никак не могли завершить разговор.
- Ты должен понимать - я все еще не вполне доверяю тебе. Теперь в каждом твоем слове я буду искать двойное дно, - сказала я.
- Я бы так и поступил на твоем месте, - кивнул он, - я все понимаю. Не обещаю, что все изменится. Но мы попробуем, верно?
Это был очень бурный день.
Он начался в восемь утра.
- Лекс, ты не спишь? Я сделал кое-что ужасное.
- Щас приеду, - сонно сказала я, выбрасывая себя из кровати. Мобильник полетел на подушку, я в случайном порядке натянула джинсы, футболку и толстовку, защелкнула цепочку медальона, бросила в сумку зонт, вафли и наушники, и выскочила из дома.
Дым встретил меня в моей любимой мягкой серой рубашке с вышивкой, в которой он трепетный принц лесов. Вид у него был крайне подавленный.
Мы приземлились на кровать и долго сидели, прижавшись лбами друг к другу. Селин Дион из плеера тихонько уверяла, что взросление - это ошибка.
- Не волнуйся так, любовь, еще никто из Хранителей не прошел этого испытания.
- То, что я совершил - это предательство! Я не должен был...
- Ш-ш-ш. Не должен был. Теперь ты сделаешь выводы. И чаю, да?
Дым кивнул и, передвигаясь совершенно механически, побрел на кухню.
Вскоре он вернулся с чашками и выставил на стол гору ништяков. Ну вот, хоть какая-то польза от предательств - куча вкусной еды, которую можно сожрать без зазрения совести.
Дым сел напротив меня и уставился в пространство, обнимая ладонями кружку.
Я коснулась подола его рубашки.
- Пуговица оторвалась, - отметил Дым, - а в Башне нет ни одной иголки.
Я потянулась проверить потайной ящик в комоде.
- Там тоже нет, - опередил меня Дым.
Ну да, он же Хранитель, он теперь в курсе, где тут что.
- Точно, - хмыкнула я, - ни лезвий, ни игл. Из всего металлического - кованая роза и клёпки на ошейнике.
- Вот зачем ты так, - укоризненно сказал Дым, - ешь сыр, я такой не люблю.
- Отличный предлог, чтобы заткнуть меня. - Кивнула я.
Утешать Сердечко, когда он накосячит - мое все.
К двенадцати мы разъехались по своим делам.
И еще приехала Ро, а Ро - это праздник, который всегда с тобой. Ро привезла с юга орехов, которые сама нарвала, истории, в которые сама вляпалась, лаванду, загар, громадье планов, но главное - себя.
Мы сидели в комнатке Крис, ели адыгейский сыр и нюхали лаванду.
- Я хочу в Питер, - сказала я.
- Поехали, - сказала Крис.
- Угу, в ноябре. Вы извращенки, - протянула Ро, - я хочу к морю.
- Ты только что с моря, - возразила я.
- Там было холодно! Я хочу к теплому морю!
- А я хочу в дождь и в ветер. По крышам гулять.
- Ладно вам, давайте и туда, и туда, - миролюбиво предложила Крис.
На том и порешили.
Девочки собирались присоединиться ко мне в киноклубе, но в итоге заленились и не пошли. Честно говоря, мне это было только на руку - мне хотелось побродить одной и покричать под плеер, пока я добираюсь до библиотеки.
Я все еще страдала из-за Ксавье, и вообще из-за всего.
Перед входом в библиотеку стояли Кори и Роуг - прижавшись тесно-тесно, смешавшись прядями волос. То ли целовались, то ли шептались, то ли курили одну сигарету на двоих, защищая ее от ветра - так и не разобрать. Их комичная разница в росте все еще привлекала мое внимание. И болезненно напоминала о другой такой же паре, о ночи 22 апреля, о Дыме и Ксавье, вжавшихся друг в друга...
- Эй, а поцеловать? - Кори легко поднырнул под рукой Роуг и подбежал ко мне, - ты чего крадешься?
- Привет, - я раскрыла объятья, и Кори прижался ко мне.
Потом я обняла Роуг, и далее - через вереницу рук других - просочилась в зал.
Мари показывала "Наполу". В оригинале. Кори утверждает, что когда он вышел покурить, у входа ошивались два мента и с подозрением заглядывали в окна.
После фильма Ольга, рыдая, завернулась в толстовку с капюшоном, и все носили ей чай. Среди всей круговерти я вдруг услышала знакомый голос - и тоже с утешающими интонациями.
С удивлением я разглядывала незнакомого парня, стоящего напротив меня. У него был голос Ксавье, запах Ксавье и жесты Ксавье. На этом сходство заканчивалось.
- Ты долго будешь на меня пялиться? - Спросило существо.
Я глубоко задумалась над эффектным жестом, но не придумала ничего умнее, кроме как распахнуть объятья.
- И я по тебе, - прошептал Ксавье, крепко обнимая меня, - очень сильно.
Короткий ежик его волос потерся о мой подбородок. Ксавье отстранился и внимательно посмотрел на меня.
Спустя пару минут мы уже оживленно болтали - но, честно говоря, только для внешних образов. Оба понимали, что нужно оказаться вдали от людей и дать волю настоящим эмоциям.
- Поговори с ним. По-настоящему. - Шепнул мне Дым, проходя мимо.
Через пять минут я застала его курящим на крыльце.
- Кто дал человеку сигарету?! - Заорала я, - Кори!
- Эй, эй, полегче, он сам попросил. И это я, - из темноты донесся голос Старка.
- Как всегда все наезжают на беднягу Кори, а Кори невинен, невинен и чист, - заверещал Кори, - как не стыдно!
Под шумок Дым съебнул за угол вместе с сигаретой, но мне было уже лень ругаться.
А потом из дверей вышли Ксавье, и Оля, и Мари, и мы быстро-быстро, пока нас не нашли и не захватили остальные, рванули прочь, чтобы насладиться друг другом.
На перекрестке мы медленно и неохотно расходились. Ксавье пристально взглянул на меня. Я кивнула.
- Мы пойдем в ту сторону, - указала я, - автобусы еще ходят.
Все понимающе закивали и обняли нас на прощанье.
Мы медленно пошли по улице, и у самого центра свернули в китайский ресторанчик. Сделали заказ и сели за столик у панорамного окна.
- Я, - сказал он.
- По тебе, - сказала я.
- Скучаю.
На моей толстовке был его радужный значок, на его запястье - фенечка с моря, с металлической пряжкой-деревом.
И мы стали говорить. Мы говорили, говорили, смеялись, смотрели в пол, спорили и доказывали.
На моем мобильном было шесть пропущенных, и его автобусы уже скоро переставали ходить, а мы все никак не могли завершить разговор.
- Ты должен понимать - я все еще не вполне доверяю тебе. Теперь в каждом твоем слове я буду искать двойное дно, - сказала я.
- Я бы так и поступил на твоем месте, - кивнул он, - я все понимаю. Не обещаю, что все изменится. Но мы попробуем, верно?