У города Дыма нет мостов, хотя он лежит на двух берегах. Конечно, я приезжаю не на тот. Долго-долго спускаюсь к реке, шагая мимо развалин домов, греющихся на солнце кошек и зарослей вьюнков.
Дорога в Царство
Следующий паром через сорок минут, но вдали стоят лодки, и я направляюсь к ним.
- Мне нужно на тот берег, подвезете?
- Садись, - один из пожилых мужчин жестом приглашает меня в свою лодку.
Это так похоже на земли моего Братства, куда тоже можно было добраться только по воде. Мотор лодки рокочет, в лицо летят брызги воды, и я раскидываю руки в восхищении.
- Леди, это вам не Титаник, - смеется лодочник позади меня. Он останавливает лодку у кромки пустого пляжа. К берегу заботливо проложены деревянные мостки. Я расплачиваюсь, подбираю длинный подол юбки и ступаю на твердую землю.
Пристань пуста. С противоположного берега меня догоняет гроза. Я ищу глазами табличку с каким-нибудь адресом и, отыскав, звоню Дыму.
- Где ты сейчас?
- Дом номер 7, Косой переулок. Оригинальные у вас названия.
- Видишь храм с синим куполом?
- Ага.
- Иди к нему, я встречу тебя там.
Город состоит сплошь из волн и холмов, спусков и подъемов, полуразрушенных лестниц и выбитых прямо на склонах ступенек. Дым действительно встречает меня у храма, и мы торопимся домой. За нашими спинами разверзаются хляби небесные, ровно в тот момент, когда Дым открывает передо мной дверь подъезда.
- Ну вот, я хотел везде тебя провести, показать тебе мое царство, - расстраивается он.
- Ничего, дождь скоро закончится, - убеждаю я.
Дождь принимается идти сильнее, заливается в открытое окно.
Дым делает кофе, отрезает мне свежеиспеченного клубничного пирога.
- Даже не верится, что ты здесь, в моем мире. Так непривычно.
- Просто я всеми силами оттягиваю момент твоего погружения в изоляцию, и вот, преследую тебя повсюду.
Он слабо улыбается.
Мы долго стоим на балконе и смотрим на дождь. Слушаем музыку. О чем-то лениво болтаем.
Наконец, дождь заканчивается. Я тяну Дыма на улицу, он неубедительно сопротивляется, мол, сыро, грязно и вообще.
Дорог, действительно, больше нет. Повсюду вода: течет вдоль стен домов, собирается в лужи. Мы успеваем нехило промокнуть, пока добираемся до обрыва.
- Вот, здесь начинается мое царство, - Дым обводит рукой долину. Зеленые лужайки окружены зарослями кустарников, вдалеке бежит стремительный ручей, по его кромке растет лес.
- Мы туда пойдем?
- Я думаю, там еще более мокро, чем здесь... Ох, ладно, пошли, - он поддается моему умоляющему взгляду, - но там такие дебри, если честно. Ты уверена?
- Давай уже, Франсис, заводи меня в свои кукурузные поля, - предлагаю я шутливую отсылку к его образу Тома на ферме.
- Ну смотри, брошу тебя там одну, - охотно включается в игру он.
Мы обходим обрыв и спускаемся в долину по более пологому склону. Скользим по траве, хватаемся друг за друга. Дым рассказывает мне о местах, в которых проводил время прежде и сейчас. Здесь он ждал встречи со своим первым возлюбленным, здесь рисовал или фотографировал, здесь читал "Жажду жизни". Высокие заросли травы доходят мне до груди, касаются расставленных локтей.
- А где кукурузные поля? - спрашиваю я.
Дым охотно материализует впереди какие-то чепыжи, то ли непропорционально широкую осоку, то ли еще какую-то зеленую ерунду.
- Пойдет, - одобряю я, раздвигая жесткие листья.
Тропинка едва заметна, и по большей части ее прокладывает сам Дым. Я иду след в след и думаю о том, что я постараюсь навсегда это запомнить - его темный ван-гоговский силуэт на фоне травы и неба.
На одной из полянок пасутся коровы. Ленивы седой пастух сидит поодаль на древней скамейке. Он здоровается, спрашивает о роднике, который где-то здесь, неподалеку, рассматривает нас. Я тянусь пообщаться с коровами, но Дым аккуратно подталкивает меня обратно к тропинке.
- Все детство их пас, - признается он, - смотреть на них уже не могу.
Я с сожалением провожаю коров взглядом. Ксавье бы это не остановило. Ксавье обожает коров.
Мы доходим до ручья, который после дождей разлился и превратился в бушующий поток. Через ручей перекинуты две какие-то веточки, погруженные в воду, которые, по всей видимости, символизируют мост.
- Ого, - говорю я, - может, вброд?
Дым стаскивает кроссовок, ищет дно ногой и увязает по колено.
- Там камни на дне, - информирует он, - и течение сильное. Повернем назад? Жаль, я тебе не показал всякие красивые штуки на той стороне.
- Нет уж, давай перебираться, зря, что ли, пришли.
- Ну ладно. Как написано в "Бродягах Дхармы": "С горы нельзя упасть". Вероятно, отсюда тоже нельзя.
Дым снимает второй кроссовок, раскидывает руки и на манер канатоходца пересекает ручей буквально за минуту. Я остаюсь на берегу - офигевать и завидовать.
Медленно снимаю босоножки, подтыкаю юбку. Тоже трогаю воду. Вода холодная и стремительная. Ступаю на ветку. Она кажется совсем тонкой, но, как ни странно, не прогибается.
Я делаю два или три шага, думая о том, как это легко, но вдруг зависаю, глядя на воду. Из-за стремительного течения у меня немедленно начинается кружиться голова.
- Лекс, не останавливайся, - командует Дым на том берегу, - не останавливайся, иначе не сможешь идти дальше!
С огромным трудом я подтягиваю одну ногу к другой, переношу вес и сдвигаюсь на несколько сантиметров вперед. Дым пытается мне помочь, удерживая ветку неподвижной, из-за чего я едва не улетаю в воду. Но у меня нет сил сказать ему об этом - я пытаюсь только не оступиться. Спустя долгую вечность я ощущаю под ногами землю и валюсь на песок.
Дым издает победный клич.
- Обратно пойдем другим путем, - обещает он, - ничего себе, мы это сделали! Мы молодцы!
- Больше не будет таких сюрпризов? - с надеждой спрашиваю я.
- А кто его знает? - легкомысленно отмахивается Дым, и мы идем дальше вдоль ручья. Он вскоре превращается в реку, через которую перекинут красивый железный мост, выкрашенный красной краской.
- Это из Флоренс, - догадываюсь я, - Mother, make me...
И делаю несколько танцевальных движений.
- Ага, - соглашается Дым, - опирается на перила, смотрит на воду. Здесь тоже много всего... происходило.
- Очень вдохновляюще, - соглашаюсь я, и тоже смотрю на воду. Мы головокружительно высоко, а течение здесь медленное-медленное.
Наконец, мы медленно переходим мост и двигаемся дальше. Тропинка совсем исчезла, и теперь Дым старательно протаптывает ее заново. Я иду следом босиком, с удовольствием ощущая влажную землю под ногами.
- Ты не устала? - с тревогой спрашивает Дым.
- Нет. Мне это все напоминает о Братстве, очень сильно. Чтобы принять душ, нужно было идти к водопаду, полчаса продираться сквозь заросли можжевельника. А чтобы набрать питьевой воды...
Я мечтательно закрываю глаза. Скучаю ли я по Братству? Определенно, да. Но не столько по месту, сколько по своему прошлому, по тому, как счастлива и свободна я была там, среди своих соратников. Это вряд ли однажды повторится.
- Я хотел бы однажды увидеть.
- Что? - переспрашиваю я, открывая глаза.
- Земли Братства. Ты так много об этом рассказываешь. Я думаю, я бы хотел их увидеть. Может, съездим туда когда-нибудь?
Оу. Ну что, Лекс, ты допрыгалась. Ты же это и планировала, а?
- М-м... там не очень безопасно сейчас... не в смысле для таких, как ты, а просто... ну, там... там одного парня недавно убили... то есть он угрожал и вообще, нечего было с оружием таскаться... а впрочем... ох, да, думаю, нам однажды стоит отправиться туда.
Это будет незабываемо, ага. Если однажды зайдет дальше ничего не значащих планов.
Дым приостанавливается, а затем делает длинный прыжок через что-то, скрытое в траве. Я его маневр повторить на успеваю, и спустя секунду земля под моими ногами заканчивается - длинные стебли травы скрыли откосы и узкий, длинный обрыв, по которому я устремляюсь вниз, познавая радости вертикального полета, прежде чем Дым ловит меня за вскинутую руку и одним движением выволакивает наверх.
- Лекс, ну ты осторожнее, что ли, - невозмутимо говорит он, мягко подталкивая меня прочь от обрыва.
Мне доводилось прежде наблюдать его силу на ком-то другом, не на себе. Яркое воспоминание: счастливое время-до, Башня залита солнцем, мы втроем валяемся на широкой кровати, Дым и Ксавье дурачатся, пихая друг друга, так что в конце концов Ксавье оказывается у края кровати и сваливается вниз. Дым с той же невозмутимостью протягивает руку и за шкирку втаскивает смеющегося Ксавье обратно в центр кровати так, словно он весит не больше пакета молока.
Снова выходим на берег реки, теперь уже большой. Течение здесь медленное и ленивое, над головами парят толстые чайки.
- Граница там, - Дым машет рукой. Далеко впереди виднеется верхушка красной кирпичной постройки. - Моя собственная Башня Одиночества. Но мы до нее, похоже, уже не дойдем.
На берегу мы съедаем припасенную шоколадку с орехами, а затем идем по пляжу и неожиданно вновь оказываемся в городе.
Мне скоро надо уезжать - автобус через пару часов, так что Дым водит меня по городу и местным достопримечательностям: вот тут текстильный завод, тут мемориал жертвам войны, здесь вот парк еще один, а тут меня камнями как-то раз побили, давно, еще когда у меня были длинные волосы.
Мы заканчиваем вечер на школьном стадионе. По полю носятся подростки, гоняя сразу три или четыре мяча, а мы сидим на трибунах с чипсами и мороженым, а затем идем на автобусную станцию.
- Крутая у тебя школа, - говорю я Дыму, - большая, и стадион вон какой отгрохали.
- Ага, - отзывается он, - там продавали наркотики прямо в мужском туалете. Три года подряд, - он встряхивает головой и вдруг меняет тему. - Ох, я не хочу уезжать.
Я понимаю, как мало времени у нас осталось. Едва ли полчаса.
- Похитить тебя? Еще успеем. Отвезу тебя на море, ты понравишься Крис, она с ума сходит от твоих старых фоток.
- Да нет, спасибо, Лекс. Я сам не знаю, чего хочу. Не хочу быть ни здесь, ни в изоляции, ни на море. Сейчас бы в какую-нибудь глушь, чтобы вообще ничего не было. Пустые тетради и небо.
У Дыма весьма своеобразное понятие "глуши", но все же я предлагаю.
- Убежище? Ты можешь приехать в любое время. Там тихо, нет людей, а есть только книги, пустые тетради и небо.
- О. Я как-то не думал об этом. Твое Убежище.
- Там всегда будет место для тебя, - обещаю я, - всегда, что бы ни случилось.
Подъезжает автобус. Странно, я совсем не чувствую горечи потери. Мы не увидимся долгих два месяца, и я не смогу даже связаться с ним, не буду знать, где он и что испытывает. Но я не чувствую того, что испытывала год назад. Только слабо надеюсь, что он поцелует меня на прощание, как в ту ночь в Башне.
Дым легко обнимает меня за плечо и отстраняется.
- До скорого.
- До скорого. Увидимся на исходе лета.